«Циники». Анатолий Мариенгоф
В романе мы видим Москву образца 1918–1924. Сегодня мы видим Москву образца 2023-го. Читаем гениальный текст и ищем отличия.
Энциклопедией русской жизни принято называть «Евгения Онегина». «Онегин» был написан в веке XIX и остался остроактуальным до сегодняшнего дня. «Цинки» написаны уже в XX — совершенно точно и очень емко дополняют эту самую энциклопедию. Звучат в современной нам реальности, будто переписка из чата и будто не было вовсе этих ста лет.
Острый, холодный текст, который, как хороший нож, разрезает нашу действительность. Циничный (ну название же), грубый и временами мрачный нарратив, который, однако же, наполнен юмором, любовью к жизни и красной краской для губ от «Герлен». Санкции тогда еще не ввели, однако тоже были времена, когда не то что помады — ломтика хлеба было не достать. Вокруг война, голод, холера. А еще ресторации, полные красивых проституток, влюбленные, что таскаются по Москве с букетиком цветов, икра в красивых вазочках и предприимчивые коммерсанты. Радость жизни тоже осталась. Она никуда не девается. Все это существует в рамках одной реальности. Разве бывают в жизни или тексте хорошие или плохие персонажи? Только война без мира или голод без икры за соседним столом? Новый мир раздирает в клочья старый. Меняется исторический вектор. Но история может меняться сколько ей вздумается, а характеры, любовь и красная краска для губ останутся с нами навсегда.
Писать о гениальном мариенгофском тексте — занятие пустое. Его надо читать. Посему оставляем вам это первостатейное удовольствие. И только оставляем здесь фрагмент — «нагулять аппетит».
«— Объясни мне, сделай одолжение, зловещую тайну своей физиономии.
— Какую?
— Чему она радуется?
— Жизни, дорогой мой.
— Если у тебя трясется башка (от контузии), ни черта не слышат уши, волчанка сожрала левую щеку…
— Мелочи…
После небольшой паузы я бросал последний камешек:
— Наконец, женщина, которую ты любишь, взяла в любовники нэпмана.
Он смотрит на меня с улыбкой своими синими младенческими глазами.
— А ведь это действительно неприятно!
— Я знавал такого идиота, которому достаточно было потерять носовой платок, чтобы стать несчастным. Если ему в это время попадалась под руку престарелая теща, он сживал ее со свету, если попадалось толстолапое невинное чадо, он его порол, закатав штаненки. Завтра этому самому субъекту подавали на обед пережаренную котлету. Он разочаровывался в жене и заболевал мигренью. Наутро в канцелярии главный бухгалтер на него косо взглядывал. Бедняга лишался аппетита, опрокидывал чернильницу, перепутывал входящие с исходящими. А по пути к дому переживал воображаемое сокращение, голодную смерть и погребение своих бренных останков на Ваганьковском кладбище. Вся судьба его была черна как уголь. Ни одного розового дня. Он считал себя несчастнейшим из смертных. А между тем, когда однажды я его спросил, какое горе он считает самым большим в своей жизни, он очень долго и мучительно думал, тер лоб, двигал бровями и ничего не мог вспомнить, кроме четверки по закону Божьему на выпускном экзамене.
— Убирайтесь, Докучаев, домой. Меня сегодня от вас тошнит».
Издательство: «Азбука»
Текст: Екатерина Врублевская