«Кризис самоопределения», Бен Элтон
Изумительная жесткая и провокационная сатира на мир нашего сегодня и, возможно, завтра. О миллионах людей, которые думают так, о миллионах, которые думают иначе, и о нескольких корпорациях, которые внушают и тем и другим, что думать, а потом высказывать это мнение как свое.
Прелюдия и немного об авторе «Откуда это все взялось?», «У кого находится время на подобную херню?», «Что творится с этим миром?» — пожалуй, главные вопросы, которые ставит перед улыбающимися читателями автор. На вопросы эти ответов нет, разумеется, ни у кого. Почему улыбается читатель? Разнообразие профессиональных амплуа автора романа Бена Элтона, несомненно, идет на пользу роману, превращая текст в нечто среднее между стендап-выступлением, крутейшей кинематографической сатирой и детективом с элементами антиутопии. Все дело в том, что британец Элтон — не только писатель и автор мировых бестселлеров. Он сценарист, автор стендап-выступлений. Он писал сценарии ситкомов и занимался театральными пьесами, которые также имели ошеломительный успех. Очевидно, опыт Элтона в роли комика и делает текст таким смешным. Элтон доводит наш и без того странный мир до окончательного абсурда, не оставляя возможности плакать. Остается лишь грустно улыбаться.
О чем? Роман «Кризис самоопределения», как и следует из названия, не только про разнообразие жанров. Это жесточайшая и в то же время уморительно смешная сатира на эпоху обиженных и общество оскорбленных и вместе с этим на все виды предлагаемого нам повесткой разнообразия. «— Просим уважать нашу половую ориентацию. — Просим уважать нашу веру. Мы христиане-евангелисты и считаем, что гомосексуальность — грех. — Это отвратительно и оскорбительно. — Мы за вас помолимся. — Нахер нам не сдались ваши молитвы». «Как удачно, что пансионами редко заправляют мусульмане. Никто из тех, с кем знакомы мои родители, не стал бы сдавать комнату гей-паре. — Хм-м. Интересный вышел бы кризис у либеральных левых, а? По бедняжечкам христианским мракобесам они шарашат запросто, а вот на муллах, что-то мне подсказывает, оттягиваться так резво не рванули бы, а? Гей-отпускники против исламских отельеров?» Разнообразен мир, конечно, не только гендерно, но и на всех других уровнях экологической и религиозной праведности новой повестки. Автор пишет, и с ним сложно спорить: «мир суров и ебанут, и, если ты не готов быть монахом-веганом, не втирай мне, что тебе можно твои экологически чистые рукодельные сосиски из Камбрии». «Либералы-нытики» и борцы за права меньшинств любого рода здесь активно выгуливают белое пальто на фоне не столь «осознанного» большинства. Крупная IT-компания во главе с сексапильной, разумеется, азиаткой, разумеется, математическим гением, разумеется, задает тренды и «мешает говно», которое ничего не подозревающие граждане потом «размешивают» по всем социальным медиа, ошибочно принимая свои высказывания за свои мнения. Это не их высказывания и не их мнения. А лишь то, что им предложили, а те приняли и проглотили. «Как бы это сформулировать? — проговорил он, покусывая колпачок «Монблана». — Промысловый Флот определяет тенденции и темы, прежде чем они становятся тенденциями и темами. Их работа — вылавливать сегодня то, что разозлит людей завтра. Горячие вопросы, которые, если ими правильно покрутить, можно вправить в какие угодно идеологические повестки, желанные для наших заказчиков. Промысловый Флот — агенты-провокаторы. Они выискивают зерна потенциальных противоречий, а мы их разминаем и растим. — То есть это, по сути, говномешалка. — Точно. Они выискивают говно. Вы его размешиваете».
Волеизъявляются граждане не только в частном порядке, но и по вопросам государственного значения. Впрочем, здесь, на территории свободы волеизъявления народа, тоже не обходится без участия и подсказок IT-корпораций. Начинается история с неловкого высказывания олдскульного милого парня, точнее, уже не совсем парня — подошедшего уже почти к пенсии полицейского, который еще помнит старый добрый рок и мир до того, как он стал дивным и новым, а был как-то ближе к обычному, пусть и не такому разнообразному.
Полицейский-ветеран Мик Мэтлок расследует убийство. Кровопролитие словесное из социальных сетей вдруг материализуется и выплескивается на улицы города. Одно за другим совершаются убийства людей, которые на глазах у изумленной публики меняют идентичность и буквально «рубятся» за вновь приобретенные права, точнее «названия», быть экоактивистом, не есть глютен, спасать морских котиков или не называться жертвой. «— Если честно, Майк, должна сказать, что я не употребляю слово «жертва», — сообщила Кейт, — особенно описывая женщину, пережившую нападение. Это лишает ее власти над ситуацией и принижает в ней человека. — А? — отозвался Мэтлок, не найдясь ни с каким иным откликом. — Но эта конкретная женщина убита, — обратил внимание Мэтлок. — Да. — То есть «пережившая нападение» — термин не очень подходящий. — Я отдаю себе в этом отчет. Значит, нам нужен новый термин — для тех переживших нападение, которые умерли. — У вас такой термин есть? — Нет. Но это важный разговор. — М-м, — произнес Мэтлок, чуя, как констебль Клегг и сержант Тейлор прыскают у него за спиной. — Может, лучше подберем его в другой раз».
Творится весь этот фарс с расследованиями убийств на фоне надвигающегося референдума по выходу Англии из состава Королевства, международных махинаций и вмешательства в дела суверенных демократий.
Секс по старинке Ок, поехали дальше. Как только повестка и ее высмеивание, постирония и прочие истории начинают утомлять, Элтон, прекрасно разбирающийся в законах жанра, вводит в уравнение новые переменные. Да такие, что уже ни один читатель от книги не оторвется. Для начала автор вводит интригу «а не переспит ли подчиненная (та самая сексапильная умная азиатка) с шефом?». Старый добрый флирт, служебный роман и новый харассмент до сих пор остаются самой горячей темой — тут без перемен. Шеф, надо сказать, тоже вполне ничего. Классический альфа-самец, таких теперь называют токсичными. Богатый, белый, напористый, патриархальный. Полный пакет запрещенки, который, к слову, нисколько не смущает подчиненную. «Более того, ее это все будоражило. Она понимала, что подобное отношение не добавило бы ей чести среди большинства женщин, которых она знавала по университету, женщин, чье мнение она уважала, но — ну их нахуй. Ей нравились решительные мужчины».
Финально Ну, собственно, на этой ноте мы и закончим.
